Задумал я еще прошлым летом, когда друзья-узбеки выкопали у меня на участке новый колодец, включить этот колодец в систему домашнего водоснабжения, перебросив прежние магистрали на подпитку пруда. Задумать-то задумал, но чтобы протащить патрубки низкого давления от колодезного насоса к гидроаккумулятору, нужно выкапывать траншею не только на участке, но и под домом. А это — целая история, если учесть, что там целая куча других коммуникаций, заложенных ещё при строительстве, и основа, точнее — многочисленные опоры винтовой лестницы для дома, соединяющей первый этаж со вторым. То есть, по сути, густой лес перемычек, поперечин и вертикальных брусьев, призванных обеспечить надежность конструкции у самого основания.
Согнувшись в три погибели в подпольном пространстве дома, похожем то ли на ад, то ли на чистилище, я вообразил себя Вергилием, ведущим Данте через тьму, полную чудовищ, поскольку, понятное дело, в качестве Беатриче я себя представить не мог. Да и подполье моё не содержало ни единого намека на рай. Всюду висела густая паутина, скопившаяся с доисторических времен, кое-где перебирали лапками ожившие к весне мокрицы, а через вентиляционные отверстия в цоколе врывался гомон улицы, трансформируясь, как в трубках органа, в потусторонние свисты.
Так или иначе, я пробрался к фундаменту печи, где было самое проблемное место для прокладки трубы, и собрался было отбросить в сторону древние остатки пакли, затесавшие сюда, видимо, со времен строительства дома. Однако под вергилиевой лампой, притесняемой со всех сторон сырой и теплой темнотой, я заметил какое-то шевеление и услышал попискивание. Пяток голых и слепых мышат смешно копошились во льне пакли, а что самое любопытное, среди заурядных сучек оказался один пацан. Никогда не думал, что мышат, пока они величиной с кончик моего пальца, можно идентифицировать по половой принадлежности! Но оказывается можно, если приподнять мышонка за крошечный хвостик и опрокинуть на спинку. Это как у людей, когда беременную мамашу подвергают ультразвуковому исследованию. Если у плода что-то торчит, — однозначно мужик!
Вот он, ушастый мерзавец, хотя уши у него, в отличие от мужского достоинства, еще не отросли!
Мышат я вернул на место, мысленно похвалив себя за то, что когда сооружал вентиляционные отверстия в цоколе, делал их так, чтобы под пол не пробралась кошка. Затевалось это за ради кошки Кити, имевшей обыкновение забираться куда-нибудь так, что её потом не достать. Пригодилось.
Давным-давно утратив свежесть в восприятии бытия и обзаведясь привычкой все его явления обозначать терминами, сидя под солнышком, над едва пробивающейся травой, в окружении звуков и запахов весны, под небесами, чуть замутненными пыльцой зацветшего леса, я вдруг элементарно порадовался жизни.
А чего, собственно, грустить?