Рубикон

Вот уж не думал, что в один и тот же день приму две «ванны» — горячую и холодную. Но обо всем по порядку. Утром меня ждала баня, после которой, порядком распаренный, я уехал на дачу, чтобы попасть на вечернюю рыбалку на льду. С клёвом однако на моём угрюмом озере не задалось. Просидев битый час у дамбы, я решил перебираться на русло втекающей в озеро реки. Для этого нужно было обогнуть водоём через курящийся туманом лес и пройти по мартовскому льду еще километра полтора, в сторону жухлых камышей и нескольких высохших берез, стоявших на болоте.

И я пошел — в полной зимней экипировке, с ящиком на плечах и шведским ледобуром.

Вообще-то вокруг, несмотря на пасмурный, но теплый вечер, красота была неописуемая. Главным образом, из-за тумана, который поднимался из тающего снега на метр-полтора вверх. Выше молочные султаны словно что-то состригало; воздух над пеленой тумана оставался ясным и глухим, как и положено на болотах.

Примерно через полчаса я таки добрался до русла реки и пошёл вверх, высматривая в плотном снегу следы старых лунок. В какой-то момент лёд подо мной ухнул, и я только успел отбросить ящик и ледобур в сторону, мотнув инстинктивно ногами, чтобы сбросить ещё и сапоги, которые обычно камнем утягивают на дно. Но на мне были канадские баффины со шнуровкой поверх голенищ…

… Помнишь, как мы познакомились? Ты с подружками шастала по комнатам общежития в надежде, что кто-то подскажет, как к бетонной стене прикрепить эстамп. Я сделал в обоях надрез крест накрест, приклеил к стене канцелярскую кнопку острием наружу и эстамп через полчаса висел на этом острие так же надёжно, как картина в Третьяковке.

Я тогда еще не знал, что уже «занят» одной из твоих подруг и что ты, конечно, просто не имела права «иметь виды» на избранника подруги. К тому же у тебя был парень. Я видел его только на фотографии. Идеал любой девчонки — высокий красавец, почти что Джо Дассен, и даже лучше. Но это неважно. Важно то, что на тот момент парень, от которого десятиклассницы падали в обморок, был твоим парнем. Или уже не был. Это недоступная для меня страница твоей жизни, которую я даже не пытался открыть. А еще важно то, что когда я впервые тебя увидел, многое уже стало для меня несущественным. И твой красавец парень, по сравнению с которым я выглядел коротышкой и мышью. И жизнь на окном, казавшаяся для меня, провинциала, вершиной желаний. И что я, провинциал, зачислен в главный университет страны. И что в нескольких станциях метро расположены редакции газет и журналов, служившие мне иконами.

Мой мир перевернулся.

Помнишь, через несколько дней после нашего знакомства я провожал тебя на вокзале на электричку до подмосковного городка, где жили твои родственники по отцу? Ты уезжала к ним отмечать Новый год, а я оставался в Москве — дурной такой, с ощущением того, что я уже не один – в белой почему-то безмятежности детства, которая приходит с началом любви и уходит через минуту после остановки дыхания.

С тех пор прошло 30 лет. Речушку, втекающую в озеро, я так и не преодолел, провалившись под лёд. Благо она называлась Ольховкой, а не Рубиконом, и её глубина была не фатальной для незадачливого рыбака, блуждавшего в полном одиночестве среди болот. Ибо свой рубикон я перешёл немного раньше, ощутив ту давнюю безмятежность детства и даже коснувшись её белизны.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.