Глухомань. Чёрт

Я давно знал, что через этот лес протекает Малая Сестра. Настолько малая, что противоположный берег можно было достать концом удилища.

Пожалуй, эта речушка — эталон среднерусского лесного водоёма. Особенно для художника, способного не просто воспроизводить натуру, но и вписывающего в холст настроение. Чтобы он благоухал горькими ароматами цветущей калины, роняющей хлопья соцветий в воды Малой Сестры. Чтобы давал представление о том, что таится за её многочисленными изгибами, густо заросшими ольхой. Чтобы настораживал игрой света и тени, которая в лесных кружевах не может не пробуждать инстинкта самосохранения. И чтобы, конечно, согревал душу подспудным осознанием всегда напряженной, всегда загадочной, временами ласковой, но в основном неласковой сущности прекрасного. Бесплатные уроки по домашнему мыловарению или мастер-классы, например, по грамотному приготовлению велингтонов служат для этого слабым подспорьем.

Правда, поначалу, когда я выходил на тщательно оберегаемую лесом Малую Сестру, у меня были чисто утилитарные устремления — найти свободное от бурелома и мощных зарослей местечко и попытать рыбацкое счастье. Но в основном это были неудачные походы. Два раза я настолько крепко засаживал машину, что приходилось километров шесть переть через лес и договариваться с деревенским трактористом насчет помощи. Его «Беларусь» с трудом выковыривала мой внедорожник из топей. При этом Славка (тракторист) задействовал подвесной ковш, упираясь им в дернину с противоположной стороны, ставил гидравлические опоры, чтобы не перевернуться, и всё равно зарывался в смердящую кашу по самые помидоры.

От Славки же я узнал, что в незапамятные времена, в этой глухомани, прямо на реке стояла избушка какого-то чудака, искавшего и, наконец, нашедшего здесь желанное уединение. В ближайшее глухое предзимье, когда подмерзли колеи, легла трава, а река затянулась первым льдом, я ринулся сюда, чтобы отыскать следы избушки, сам не зная, зачем. Лес отходил ко сну, прозрачный и тихий, а от того ещё более зловещий. Коряжники Малой Сестры, обычно скрытые высокой водой, теперь топорщились надо льдом, как кости её скелета. А стремительно набегающие сумерки пробуждали во мне ощущение, что на этом кладбище я не один. И — точно! С противоположного берега прямо на меня рвануло что-то огромное и косматое. Оно всхрапнуло, подпрыгнуло на льду, со всей дури грохнувшись об этот лед, еще раз подпрыгнуло, дробя копытами россыпь тусклых алмазов, и ломанулось в ближайший кустарник, круша его мощными рогами.

По-моему это был тот самый чёрт, которого я почувствовал однажды, когда глухой ночью пересекал на автомобиле казахстанскую степь на вторые сутки безвылазного бдения за рулём. Чёрт каким-то образом оказался на заднем сидении и выжидающе молчал, тараща красные глазенки — они отражались в зеркальце на лобовом стекле. А я понял, что отныне у меня два сердца — по одному на каждую пятку, которых точно две.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.